vladko | Лингвоцид галицкого плебса (Reply)

"Научно лингвистическая" монография фанатичной истерички И. Фарион «Мовна норма: знищення, пошук, віднова»*.

Согласно настойчиво отстаиваемой автором точке зрения, в советское время украинский язык был «отравлен» и «обезображен». Происходил его лингвоцид, которого ученая Фарион выделила аж два вида (и это, похоже, не предел) — системный внешний и внутренний. Небезызвестный деятель П. Мовчан изображает ситуацию в таких формулировках, как «выхолащивание духовного», «вымывание золотоносных залежей», «историческое обнищание».

Под влиянием столь мрачных формулировок неискушенного читателя может охватить даже ужас. А искушенный, заставший советские времена, по идее, должен испытать недоумение от явного несоответствия между изображаемой теперь картиной и той, которую ему приходилось наблюдать в качестве очевидца.

Однако хотелось бы понять, что именно имеют в виду «правоверные» языковеды под «золотоносными залежами», которые подверглись вымыванию, и в чем конкретно заключалось обезображивание украинского языка.

По Фарион, заключалось оно, в частности, в том, что вместо «матеріял» стало употребляться «матеріал», вместо «варіянт» — «варіант», вместо «любови» — «любові», вместо «Европа» — «Європа» и т.д.Свернуть

Не будем спорить о красоте и преимуществах «репрессированных» сочетаний гласных и других правил правописания 1929 года, хотя сомнения на данный счет очевидны. Совершенно непонятно, чем выигрывает слово «Фавст» по сравнению с привычным для большинства «Фауст», или «Орвел» по сравнению с «Оруел» и т.д., почему «Атени» – это проявление «вільної мови», а «Афіни» – свидетельство «недоукрмови». Если это и есть образцы «золотоносных залежей», то жалеть не о чем. Если же «залежи» в чем-то другом, то, вместо того, чтобы пускать метафизические пузыри, нужно просто, доходчиво и убедительно объяснить, в чем именно и что выиграют граждане от их раскопок.</p>

Как видно, претензии экзальтированных деятелей языкового фронта распространяются намного дальше, чем собственно языковедческая сфера. Вникая в их витиеватые выражения типа «духовні кордони нації», «біоритми національного інстинкту» и прочие, не мудрено усомниться, точно ли они филологи, а не маги, экстрасенсы, жрецы религии или попросту шарлатаны. Филолог, рассуждающий о биоритмах и инстинктах, сам по себе подозрителен.

Из труда Фарион следует, что она возлагает на возрождение «уничтоженной языковой нормы», в частности, задачу поиска «свободных и сильных украинцев». Мы-то думали, что ощущение свободы связано с отказом от предрассудков, расширением кругозора, усовершенствованием души и т.п., — а не тут-то было. Украинец, по Фарион, становится гораздо свободнее, когда говорит «на таблі» вместо «на табло», и чрезвычайно этим гордится. При этом задается глубокомысленным вопросом: «Чи справді ми німі до світу, чи може світ недочува…».

«Мова творить нації і держави, позаяк є духовним об’єднавчим чинником», — утверждает автор, подобно всякому кулику, который хвалит свое болото. От себя заметим, что язык (языки) – далеко не единственный фактор образования наций и государств, а для объединения нужно прежде всего благосклонное отношение к тем, с кем предполагаешь объединиться, искреннее стремление их понять и наработать общую базу согласия.

В целом работа Фарион (за которую, напомним, на парламентских выборах проголосовало более 60% избирателей ее округа) будто призвана не оставить у читателей никакого сомнения, что правильное и точное владение пропагандируемым ею вариантом речи (при том, что она настаивает на нормативно не признанных положениях) есть самое главное дело в жизни и главнейшее достоинство, пусть даже оно и было бы единственным. Кто им не обладает – пропащий человек, мутант, манкурт и т.п. К таким относятся миллионы жителей Украины. Кто обладает – является, напротив, солью этой земли.

Так вносится раздор и сеется буря. Так закрепляется состояние «холодной» гражданской войны.

Петр ПЕТРОВ